Милый дедушка! И пишу тебе письмо.

С тех пор, как стал активно переписываться в фидо- и интернете, я регулярно рассказываю про это. В какой-то момент мне надоело каждый раз писать одно и то же, я стал просто копировать предыдущую версию разъяснения, иногда немного изменяя и дополняя. Так потихоньку начало оформляться небольшое эссе, которое даже обрело эпиграф. Итак, эпиграф:

Ванька Жуков, девятилетний мальчик, отданный три месяца тому назад в ученье к сапожнику Аляхину, в ночь под Рождество не ложился спать. Дождавшись, когда хозяева и подмастерья ушли к заутрене, он достал из хозяйского шкапа пузырёк с чернилами, ручку с заржавленным пером и, разложив перед собой измятый лист бумаги, стал писать. Прежде чем вывести первую букву, он несколько раз пугливо оглянулся на двери и окна, покосился на тёмный образ, по обе стороны которого тянулись полки с колодками, и прерывисто вздохнул. Бумага лежала на скамье, а сам он стоял перед скамьёй на коленях.

«Милый дедушка, Константин Макарыч! — писал он. — И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с Рождеством и желаю тебе всего от господа бога. Нету у меня ни отца, ни маменьки, только ты у меня один остался».

© Чехов А. П., «Ванька»

Есть в литературе (да и вообще в искусстве) много примеров, когда какие-то реплики героев, предложения становятся крылатыми фразами, начинают самостоятельную жизнь в речевом обиходе. Особенно, если дело касается стихотворных произведений школьной программы. Скажи кому-то «унылая пора» — как отзыв на пароль прозвучит «очей очарованье», «Скажи-ка, дядя» — «ведь не даром». С прозой, конечно, посложнее, но кто не помнит цитат как раз из «Ваньки»: «ейной мордой начала меня в харю тыкать», «на деревню дедушке»? Пусть не буквально, пусть с ошибками, но ведь помнится! Или должно помниться...

Чеховской фразой «и пишу тебе письмо» я откровенно проникся. Наличие союза «и» в начале превращает ничего особого не несущую констатацию факта (например, Вот пишу тебе письмо) в целую историю. Точнее, в продолжение истории. Тут может быть и «Сделал все дела и пишу тебе письмо», и «Думаю о судьбе своей горькой и пишу тебе письмо», и просто «Плачу и пишу тебе письмо», и много чего ещё. Есть, кажется, даже какая-то тайна (для читателя), которая, однако, настолько очевидна для Ваньки, что он не считает необходимым о ней упоминать. Вот так сложно я это чувствую.

«И пишу тебе письмо» — так я со школьных лет начинаю практически все свои личные письма. Сначала на бумаге так было, потом — и в сетях. Общение в сетях предполагало прописывание обращения (на бумаге обычно можно было обходиться без него). Конечно, сразу следовало бы ближе к оригиналу писать «Милый дедушка», но как-то я не решился на такую интимность и, поскольку имя дедушки я всё же заменяю, позволил себе и такую вольность в обращении: «дорогой дедушка». (Но в 2008 году я таки исправил шаблон приветствия. Не без опасений, что придётся объяснять, почему дедушка стал вдруг милым...)

Чаще всего народ откровенно не понимает, почему «дедушка». Начинают говорить про возраст, пол, семейное положение и прочую биографию. (Есть, конечно, и те, кто просто игнорирует это шаблонное приветствие.) И, вроде, кто-то один (!) в конце 1990-х сказал на это приветствие, что тоже Чехова уважает. Или мне кажется, что такой был... В общем, я уже не устал — привык разъяснять, что был некто Антон Павлович... и т. д.

Но несколько лет назад я был просто потрясен. Написал мне один хорват, интересующийся творчеством А. Я. Розенбаума. Написал по-английски. Я-то английский ни дня не учил, знаю его только с переводчиком. Т. е. самостоятельно составить фразу не пытаюсь, хотя прочитать и понять обычно могу — многолетнее общение с компьютером и прочей современной техникой не прошло бесследно. К счастью оказалось, что новый знакомый в состоянии читать по-русски. Так мы и переписывались: я ему по-русски, он мне по-английски. И вот, он — иностранец! — обратил внимание на приветствие и попросил разъяснить, предположив, что, вероятно, тут что-то с фольклором связано. Можно сказать, единственный человек, который за столько лет сделал практически правильный вывод, оказался не русскоговорящий, практически не знакомый с русской культурой, литературой...

Правда, когда я ему рассказал про сюжет, он ответил, что они на первом или втором курсе института знакомились с творчеством Чехова, в т.ч. и с «Ванькой». И даже этот рассказ он часто цитирует своим родителям, которые сами из какой-то глухой деревни и с трудом ориентируются в цивилизованной обстановке.

Но то — иностранец. А вот те, что с детства по-русски говорят-читают, — они, кажется порой, и Пушкина-то с трудом помнят. «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь...»

Дмитрий Зайцев

PS. Ещё раз: да, такое необычное приветствие прописано в моём шаблоне письма. Я не пишу фразу про дедушку каждый раз. Менять шаблон личной переписки не планирую.

PPS. А что, действительно фраза «Милый дедушка, ...и пишу тебе письмо» не вызывает ассоциаций с историей про Ваньку Жукова, про «на деревню дедушке»?

PPPS. Ознакомиться с полным текстом рассказа Чехова можно, например, здесь.

PPPPS. Или всё же не памяти дело?..